...Ромуальд жил в двухэтажном доме, простом доме, одном из тех, которые принято строить в Люминэре. Для популярного и известного сыщика его дом был довольно скромен, да и возле него не толпились папараци. Морису показалось это необычным и в любой другой момент он бы отметил, что его нужно запечатлить на холсте. Но сейчас он не мог думать ни о ком, кроме хозяйки шарфа, который он сжимал в руках, как оберег.
Он постучался и зашел в дом, не дождавшись ответа. Морис отметил, что пришел на три часа раньше. (Но не мог же он больше терпеть!)
Художник почувствовал себя неловко от того, что Ромуальд явно жил один, а женского духа не витало в этом доме явно с самой его постройки. Никто не мог сообщить сыщику, что к нему пришел посетитель, с которым он договорился о встрече по переписке. Так что пришлось ждать.
Но не прошло и пяти минут, как со второго этажа послышались неторопливые шаги. И вот показался он - великий и неповторимый Ромуальд, закутанный в плед. Сыщик спускался по лестнице, явно прикидываясь важной особой: высоко держа голову, он позаботился о том, чтобы плед волочился сзади наподобие плаща. Вскоре интуиция Ромуальда намекнула ему повернуть голову и увидеть Мориса, неуверенно переступающего с ноги на ногу.
- Что Вас привело, сударь? - спросил он, не выходя из своего королевского образа.
- ...
- Кхм, - сконфуженно откажлялся он. - М-м... Вы - тот самый Морис, да? Я, кхм, простите, мы планировали встречу на час дня?..
- Ну, эм...
Ромуальд поглядел на часы, а потом на художника, но заметив его растерянность, решил войти в положение. В любом случае, сейчас он ничем не занят.
- Кхм, может, обсудим все за чашечкой чая? - нотки игривости и важности исчезли из его голоса, но плед-плащ он убирать, видно, не собирался. - Какой вы любите: черный или зеленый? А может, моте?
- Нет, пожалуй, лучше кофе, - криво улыбнулся он.
- О, Вы выглядите помятым. Кофе бодрит, а Вам лучше успокоиться.
Морис отметил его правоту и прошел за сыщиком в кухню. Кажется, Ромуальд решил проделать путешествие на первый этаж именно для заварки чая - чайник свистел, сообщая о том, что вода вскипела. Разлив чай по чашкам (Ромуальд остановился на зеленом чае), детектив сказал:
- А теперь расскажите мне все, что знаете.

Морис вздохнул, словно собираясь с мыслями. Голова болела, разрываясь от волнения за подругу.
- Э-э... - резкий вдох и быстрые слова на выходе. Словно читая скороговорку, вечно срываясь и кашляя (то-ли от чая, который тот судорожно глотал между предложениями, то-ли от воздуха, наполненного пылью старых книг, ароматами сухих застарелых трав, запахами нагретого пластика и древнего одеколона, уже не раз разбавленного медицинским спиртом. Эти запахи вызывали у Мориса старые смутные воспоминания о его детстве, когда он приехал на каникулах к своему сводному брату) он говорил, временами практически крича. Еще-бы, ведь вдруг тасу не услышит что-то, вдруг единственная зацепка проскользнет мимо сознания сыщика, вдруг... Ох, даже думать страшно. Морис был очень напуган, ведь свежие воспоминания о подруге породили внутри художника целую бурю, которую нельзя было унять, ибо потерять родного человека так-же страшно, как если-бы.. Хотя, нет более страшной потери. Это потеря не только близкого человека, это потеря частички себя. Частички, которая была тебе очень дорога. Частички, дышащей ароматами солнечных вечеров, маминого варенья, нагретого камина, теплой от искусных пальцев прялки, шерсти. Морис словно впал в забвение, и только внятный, уверенный голос Ромуальда вывел его из этого состояния.

Томить Морис не стал. Он выложил всё в точности и в деталях, не желая, чтобы следствие и поиски Терри прекращались хоть на минуту. Он, конечно, понимал, что сейчас, полусонный, но всё ещё гордый сыщик ничего сделать не может. Для начала следовало бы проснуться, а Морису отдохнуть от угнетающих его мыслей, что роем толпились в его голове. Так и головную боль заработать несложно!
Понимая, что прогнозировать худшее на будущее - это не вариант, художник уже чуточку расслабился, дав плохим мысля наконец покинуть его без того заполненную голову.
- ПРосто так, без улик? - наконец тихо просипел Ромуальд, - Да... Давно такого не случалось в Гиботе.
- А что, такое уже было?
-Да, много-много лет назад. Тогда ещё был на службе мой старший брат. Это было смутное время, чары уходили, ничего не сказав, а найти их было очень сложно. Занимаясь расследованием одного из дел, мой брат тоже пропал.
- Ох, соболезную, - Морис немного сжал шарф Терри, - Но вы нашли его?
Тяжело вздыхая, Ромуальд лишь покачал головой,- Поэтому я и стал сыщиком, чтобы это сделать и помогать другим.

Прошло ещё немного времени. Морис сидел в прихожей дома, ожидая Ромуальда, что собирался вот уже несколько десятков минут. Наконец, он снова спустился по витой лестнице, однако, без плаща из уютного пледа. Привстав и радуясь, что столь мучительные ожидания закончились, они вышли из дома.
- Пойдём сначала к ней домой.
- Нельзя.
- Почему же это?
- Туда никого не пускают пока.
- Хорошо, какое место вы любили посещать вместе? Может, она что-то оставляла там? Или, возможно, Терри - её ведь так зовут? - могла бы быть там, куда можете придти только вы, Морис.
- Только я?
- Да. У вас есть места, о которых знаете только вы? Куда никто больше не ходит?
- Да, пойдёмте, я покажу.

Дорога была долгая. Из-за не на шутку палящего солнца казалось, что идти было ещё сложнее. Выйдя из города в поле, они ещё некоторое время шли через золотистое море колосков. Наконец, дорога стала немного легче, потому что Морис и Ромуальд в конце концов вышли в тенистый лесок.
- Здесь была старая изба. Сюда никто не ходит, потому что боятся ведьмы.
- Ведьмы? - сыщик чуть вскинул бровь, внимательно осмотрев своего спутника.
- Да, в городе ходят легенда, что здесь живёт очень-очень древняя и сильная ведьма. Говорят, что это она ворует чаров, чтобы они помогали ей варить зелья, ведь сама она старая для этого. Некоторые говорят, что это правда, другие - что лишь слухи. Но я сам как-то в это не верю...
Ромуальд внимательно слушал художника, лишь на последних словах отвлёкся, заметив ту старую избушку. Крыша её давно заросла вся мхом, средь которого виднелись яркие вкрапинки цветов. Этот зелёный ковёр и покрыл половину стен.
- Здесь красиво. Мы часто здесь были, но никакой ведьмы не видели.
Аккуратно приподнявшись, Ромуальд отворил тяжёлую скрипучую дверь, войдя в пыльное помещение.
- Как часто вы здесь были?
- В прошлом году много раз. Даже бывало, что устраивали ночлег. Теперь здесь только пауки живут.
Ромуальд вдохнул, принявшись осматривать это место. Здесь действительно никто не прибирался уже долгое время: на полу и столе уже лежал сантиметровый слой пыли, а практически в каждом углу плели сети пауки.
- Вы слышали это? - вдруг прервал тишину Морис, - Будто хихиканье?
- Нет. Наверное, тебе показалось, - сухо отзвался сыщик, не желая отвлекаться на мелочи, - Быть может, просто ветер шатает ставни.
- Возможно, вы правы, - подавив панику, произнёс художник, вздыхая. Он прижал яркий шарф оттенков мяты и одуванчиков в груди и стало как-то спокойней.
- Эй, я что-то нашёл! - Ромуальд достал из старого сундука какой-то мешочек, в котором были старые холсты, тетрадь и обрывки стихов и небольших поэм.
- Что это? - удивился Морис, подойдя ближе, - Погодите! Я знаю. что это! - он взял толстую тетрадку, - Это её дневник!

Хоть Морис и взял в лапы тетрадку, но открыть её он не спешил. Терри никогда не позволяла своему другу заглядывать в её дневник. Обычно она отшучивалась, мол, там все самые неприятные её стихи, которые она так и не смогла довести до конца. Морис представлял их маленькими ершистыми зверьками, которых Терри каким-то особенным волшебством превращает в грациозных животных...
Ромуальд нетерпеливо буркнул что-то себе под нос, и Морису волей-неволей пришлось открыть дневник где-то на середине. К его удивлению, он увидел там действительно множество раз перечёркнутые стихи, вокруг которой ручкой были набросаны котята. Через несколько страниц строчки стали ровнее, а котята на полях стали стройными кошками. "Чудеса," - озадачено подумал художник.
Он пролистал дневник до конца и уцепился за последнюю надпись. Она была необычайно ровной и красивой, а главное, написанной не Терри. Почерк и некоторые слова были старинными, как на документах в музее. Морис вслух прочёл:
"Дорогой Морис! Если ты читаешь это, то ты пришёл в мой скромный дом и нашёл вещи Терри. Это значит, что она действительно дорога тебе. А мне дороги вы оба. Ты спросишь, кто я? Я та самая ведьма, про которую ходит столько легенд. Большинство из них - глупейшая ложь, но есть в них доля истины. Я действительно нуждаюсь в энергии чаров, но только талантливых в своём деле, ведь каждый, кто способен превращать отдельные звуки в музыку или отдельные цвета в картину, уже волшебник. Терри отказалась мне помочь, поэтому мне пришлось её заставить. И я, пока что по-хорошему, прошу тебя тоже сотрудничать со мной, иначе я сделаю с тобой то же самое, что и с твоей подругой.
Ведьма, Находящая Таланты"
Морис похолодел. От страха он не мог вымолвить больше ни слова. Ромуальд, напротив, оставался спокоен, как гранит.
- Всё ясно, - сказал сыщик, - твоя подруга просто решила подшутить над тобой.
В голосе Ромуальда слышалась откровенная насмешка и разочарование, и Морис ничего не мог ему возразить, хотя всем нутром чувствовал, что посланию стоит верить. Сыщик уже открыл рот, чтобы сказать ещё что-то едкое, как вдруг дверь избушки распахнулась, и с порывом холодного ветра в неё вошла ослепительно красивая волшебница. Она была словно Ледяная Королева из старой легенды про двух маленьких тасу, Каины и Горда, и глаза её были такими же колючими и злыми, как у сказочной чародейки.
- Ну что, - голос хозяйки хижины был переливчатым и надменным, - Морис, ты подумал над моим предложением?

Морис и даже до этого спокойный Ромуальд не могли вымолвить ни единого слова от страха и удивления.

- Молчание - знак согласия. Идите за мной. - через некоторое время ответила ведьма и подтолкнула к себе двух тасу.

Волшебница взмахнула рукой и рядом с ней появился летающий синий огонёк. В следующее мгновение послышался звук открывающейся двери. Ведьма поманила Мориса и Ромуальда за собой.

- Ну и дела, - шепнул Морису сыщик, - Я и представить не мог, что тут действительно живёт ведьма...

- Я тоже никогда не верил в такие истории. Думаю, пока что мы должны слушаться её, но потом мы обязательно что-нибудь придумаем и найдём Терри. - услышал в ответ Ромуальд.

От разговора их отвлекла та самая волшебница.

- Поторапливайтесь! - сказала она.

Тасу догнали чародейку и прошли в загадочную дверь вслед за ней. До чего же они удивились, увидев, что их окружает! Они были уже не в пыльной и старой избушке, а в настоящем огромном замке... Когда Морис и Терри вместе были тут, они никогда не замечали той двери. Видимо, это была магия волшебницы. К тому же, внутри эта с виду обычная избушка была гораздо больше, чем выглядела - в ней находился целый огромный замок, и это, конечно же, тоже дело рук ведьмы.

Волшебница, до этого скользившая по мраморному полу, остановилась, и сердце юного тасу пропустило удар.
Прямо на полу, возле хрустального трона, сидела маленькая фигурка. Морис узнал подругу и побежал к ней, забыв обо всём на свете, но остановился на полпути.
Вблизи ему удалось разглядеть Терри получше. Медовые ручьи её волос потускнели и утратили свой блеск; небесно-голубые глаза, некогда глядевшие на него с живым интересом, превратились в стёкла.
- Что вы с ней сделали?! – обернувшись, спросил тасу.
- Я же сказала: она отказалась мне помочь. В таком состоянии она рассказала мне, как тебя привлечь, и вот, ты здесь, – холодно ответила волшебница.
- Но зачем? Зачем вам всё это нужно?!
- Когда вы наведались в мою хижину, я поняла, что вы – те, кого я ищу. Твой талант уникален, а вместе с девочкой ты способен создавать настоящие чудеса.
- Вы не понимаете! – отозвался Ромуальд, стоявший в это время за колдуньей. – Таланты не могут существовать в таких условиях, не смогут развиваться! Они не смогут проявиться в полную силу! Вы не получите…
- Довольно! – перебила его ведьма и повернулась к Морису. – Ты будешь творить для меня в пределах моего замка. Если же нет…
Слова Ромуальда придали Морису уверенности.
- Он прав. Я не смогу писать тут свои картины. Как и поэт не сможет писать свои стихи, как и певец не сможет исполнять свои серенады. Под натиском суровых белых стен никогда не получатся те шедевры, которые вы так жаждете увидеть. В моих картинах присутствует жизнь, свобода и чувства, как и в любом другом творчестве, - Морис подошёл к волшебнице и с улыбкой посмотрел ей в глаза. – Ведь истинное волшебство создаётся сердцем.
Девушка с удивлением смотрела на него, потом тяжело вздохнула и осела на пол.
- Ты прав, юный Морис. Жажда создавать прекрасное ослепила меня, и я забыла об его истинном происхождении. Моё сердце превратилось в лёд, мои глаза превратились в стёкла, и я перестала видеть всю прелесть мира, заперлась в своём замке. Я хочу сказать…Чтобы вы простили меня. Все.
Волшебница взмахнула рукой, и синий огонёк полетел к Терри, завертевшись вокруг неё лазурными лентами. Глаза девушки открылись, и Морис узнал в них родной голубой свет.
- Терри! – радостно закричал тасу и кинулся обнимать свою подругу. Ромуальд смотрел на это с тёплой улыбкой.
- Ты кое-что потеряла, - сказал Морис, обвязал вокруг шеи своей подруги её любимый шарфик и, взяв её за руку, помог ей подняться.
- Вы пойдёте с нами? – обратился он к волшебнице.
- К сожалению, я пока не могу. Моё время ещё не пришло. Идите, милые дети. Радуйте мир своим волшебством.
Морис, Терри и Ромуальд попрощались с волшебницей, вышли из хижины и, греемые лучами ласкового Люминэрского солнца, направились домой к Терри, пить чай с воздушными пирогами и делиться впечатлениями об этом сумасшедшем дне.